Открыв глаза, он неожиданно увидел яркие тёмно-красные маки. Более неожиданного трудно было ожидать.
Димка всего несколько минут назад опустился на ступеньки подъезда, закрыл на миг глаза, и..
— Эй, дружище, ты чего уставился на мои цветы?
За спиной вдруг появилось странное существо. У него было два глаза, один из которых помещался почти на всё лицо, а второй был несоизмеримо мал. Робкая шевелюра волнами спускалась ниже пояса. Круглое существо стояло, вперив в Диму свои разные глаза и скрестив на груди тоненькие ручки-веточки.
— Ладно тебе, брат! Я маки люблю.
Дима почему-то даже не захотел спрашивать у существа, кто оно есть такое. Да и не понадобилось, потому что то бесцеремонно расселось рядом, прижавшись к Диме своим округлым плечом.
— Смотри наверх. — оно указало пальцем в небо, откуда сыпались пушистые снежинки.
Дима нехотя поднял голову наверх и среди облаков увидел старый деревянный парусник. Он был огромный, судя по тому, что находился очень далеко, а выглядел, будто бы совсем рядом.
— Это Человечность. Самый лучший корабль наших небес. Я оттуда. Иногда даже с Любви мы перебегаем на Человечность. Потому что часто совершается боль, когда ты на корабле Любви. Хоть Любовь и считается самым великим кораблём.
— Кто ты? — Дима неожиданно оживился и внимательно всмотрелся в сидевшее рядом существо.
— Меня зовут Себялюбие. Мы все — досы, мы живём на кораблях чувств. Но у каждого доса есть свой хозяин из вашего мира. Это может быть животное, может быть человек. И, как только один дос находит себе хозяина, в этот же миг рождается новый дос с этим же именем.
— То есть, там сейчас есть ещё одно Себялюбие?
— О, да и не одно, наверняка! Думаешь, так мало на вашем свете себялюбивых существ?
Дос внезапно загрустил и опустил свой взгляд себе под ноги.
— Чего ты посинел вдруг? Тебе холодно?
Дима почему-то проникся жалостью к бедному досу, свалившемуся с корабля.
— Расскажи мне, как там. Ты же Себялюбие, это вроде как плохое чувство, почему ты оказался на корабле Человечности?
Дос ещё больше посинел, приобретя какой-то черноватый оттенок. Теперь его разные глаза смотрелись каплями пены на чёрном море.
— Дима, мы, досы, очень счастливы на своих кораблях.. Но, будучи привязанным к одному определённому человеку, мы зависимы от него. Когда для хозяина дос — плохое качество, то дос живёт на тёмных кораблях — Одиночества, Злобы и Жестокости. А когда хозяин меняет свой взгляд на жизнь и дос становится хорошим качеством, то мы переселяемся на светлые корабли — Любви, Самопожертвования, Добра и Милосердия. Их очень много, таких кораблей. Но все они устроены так, чтобы любому досу было действительно хорошо на каждом из них. Плохие досы благоденствуют на тёмных кораблях. Становлясь хорошими досами, они переходят на светлые корабли и благоденствуют там. В итоге получается, что досу хорошо везде на своём корабле. Но плохо нам только тогда, когда мы попадаем в ваш мир.
— Как это происходит?
Алые маки покачнулись под небольшим дуновением ветерка. Развивая паруса на ветру, над головой бесшумно проплыл необыкновенной красоты корабль. Вглядевшись, Дима действительно увидел на борту много разных досов. Они все были разного цвета.
— Очень просто. Когда у человека случается слишком большое горе, или слишком большая радость, то доса на корабле посещает невероятно сильное чувство тоски. Которое не пройдёт до тех пор, пока дос не осмелится спрыгнуть на вашу землю, к своему хозяину.
Себялюбие, вероятно, чего-то вспомнив, слегка посветлело.
— Зато мы умеем менять цвет в зависимости от нашего настроения. А настроение наше тоже зависит от хозяина.
— Себялюбие.. Скажи, разве я считаю тебя хорошим качеством?
— Хозяин… Ты всё понял. Но тут совсем легко. Когда она ушла от тебя, только чувство себялюбия заставило тебя не показать ей своей слабости и боли. Тогда ты решил, что чувство себялюбия спасло тебя, хоть и ненадолго. Прости, я честно пытался помочь.
— Значит, ты всё знаешь.. Дос, послушай, но ведь я никогда не считал себя себялюбивым. Я просто знал, что всегда смогу преодолеть все преграды самостоятельно, какими бы они ни были.
— Дима, хозяин мой… Пойми правильно. Разве тебе не льстило чувство того, что ты сможешь всё сам?
Парень задумчиво перевёл взгляд с неба на маки. На мгновение ему показалось, что в каждом цветке он видит чьё-то знакомое лицо.
— Да, ты прав… Думая так, я впустил в себя чувство себялюбия… Мне действительно очень нравилось быть сильным. Выходит, когда она бросила меня, это было достаточно сильным горем, чтобы я лишил тебя счастливой жизни на борту корабля?
— Сильным. Но, знаешь, все люди считают нас, плохих досов, вроде меня, Гордости, Жадности и прочих — очень плохими чувствами. Даже ни на секунду не задумываясь о том, что мы очень сильно любим своих хозяев, и готовы измениться ради каждого человека. Лишь бы человек сам захотел этого. А я вот когда упал с корабля, посадил здесь эти маки, потому что в нашем мире существует легенда, что к досу придёт его хозяин однажды, если дос будет любить маки. Как видишь, легенда сбылась.
Дос стал бледно-голубым и поднял на Диму свой печальный взгляд.
— Разве вы спускаетесь на землю и живете тут в одиночестве? Не встречая своих хозяев?
— Да, это так. Это очень редкий случай, когда досу удаётся познакомиться со своим хозяином. Вероятно, ты тоже очень любил маки. Да и алкоголь тоже. — в голосе Себялюбя прозвучал укор. — разве ты не понимаешь, что трудно любить себя такого, грязного, пьяного и жалкого? Вот и тут я забочусь о тебе, потому и не хочу, чтобы ты когда-нибудь пил.
— Это всё в высшей степени странно… Никогда бы не подумал, что существует такой мир, где все до единого существа стараются заботиться о нас, даже те, которых мы считаем плохие. В сущности, вы не такие уж и плохие парни..
Дима поднял руку и приобнял доса за круглые плечи.
— Пусть ты и Себялюбие, пусть тебя и не любит никто в нашем мире. Но ты славный парень, мне хорошо сейчас с тобой.
Дос вдруг стал переливаться светлыми оттенками различных цветов. Внизу его округлого тела появилось что-то наподобие улыбки.
— Я знал, что ты самый лучший хозяин, Дима.. Но, посмотри, маки увядают.. Тебе скоро придётся вернуться в свой мир. Не забывай же обо всём том, что я тебе рассказал. Про досов, про наш мир…про меня. Я буду снова растить здесь свои маки и ждать тебя здесь. Однажды мы снова встретимся, Дима. И каким досом я стану тогда — это уже только ты сможешь решить. Прощай, Дима. И пусть я Себялюбие, но я бы никогда не был твоим досом, если бы ты не любил меня. Потому что только теперь я перестал чувствовать эту жуткую тоску, которая осталась во мне даже после падения на землю.
— Тсс… — Дима приложил палец к губам. — Мы с тобой хорошо понимаем друг друга всегда и без слов.
Возле зелёных стеблей на белом снеге алели, как кровь, красные лепестки мака.
— Себялюбие, ты жди меня… Я очень рад, что понял, что вы все вовсе не плохие. Плохие вы только в нашем мире, где каждый человек сам придумал то, что есть хорошие и плохие чувства. Спасибо тебе за всё, что рассказал мне. Теперь я смогу идти дальше по жизни. И знать, что есть мир, где есть дос, который ждёт меня.
— Прощай, хозяин.. Я буду ждать тебя. Ты излечил мою тоску, и отныне тебе будет легче перенести потерю своей любимой девушки. Это я тебе обещаю.
Тоненькая веточка-ручка Себялюбия почти незаметно опустилась на плечо Димы. Они оба сначала посмотрели на последний цветок мака, на котором осталось ничтожно мало лепестков, всего три… Теперь торчали на стебельках только коробочки с семенами. Лепестки полностью укрыли снег под цветами, создав ярко-алый ковёр.
Дима поднял взгляд в небо и стал следить за отплывающими кораблями. Облака становились всё светлее и незаметней… Всё тело заполнила какая-то странная нега, и сладкий глубокий сон одолел его.
Дос, как бы ненароком, стряхнул большую слезу со своего огромного глаза. Потом осторожно опустил Диму и хрупкими пальцами закрыл его остановившиеся глаза.
— Правда даже и то, что наш мир так прекрасен, что хозяева даже засыпают у нас с открытыми глазами…
Себялюбие встало и подошло к макам. Оно поймало последний летящий лепесток и трепетно приложило его к своим губам.
А где-то там, в своём человеческом мире, проснулся Дима. Он обнимал рукой перила лестницы, а в другой руке зажимал горлышко бутылки.
С несколько секунд он смотрел на недопитую бутылку. Хмель как рукой сняло. Потом он с силой отшвырнул бутылку прочь от себя. Та со звоном ударилась в стенку подъезда и разбилась вдребезги, разливая ручейком красное вино. Какая-то проходящая мимо бабушка укоризненно и осуждающе покачала головой.
Дима резко встал на ноги и посмотрел в небо. Потом развернулся и уверенно пошёл в свой дом…
Открыв глаза, он неожиданно увидел яркие тёмно-красные маки. Более неожиданного трудно было ожидать.
Димка всего несколько минут назад опустился на ступеньки подъезда, закрыл на миг глаза, и..
— Эй, дружище, ты чего уставился на мои цветы?
За спиной вдруг появилось странное существо. У него было два глаза, один из которых помещался почти на всё лицо, а второй был несоизмеримо мал. Робкая шевелюра волнами спускалась ниже пояса. Круглое существо стояло, вперив в Диму свои разные глаза и скрестив на груди тоненькие ручки-веточки.
— Ладно тебе, брат! Я маки люблю.
Дима почему-то даже не захотел спрашивать у существа, кто оно есть такое. Да и не понадобилось, потому что то бесцеремонно расселось рядом, прижавшись к Диме своим округлым плечом.
— Смотри наверх. — оно указало пальцем в небо, откуда сыпались пушистые снежинки.
Дима нехотя поднял голову наверх и среди облаков увидел старый деревянный парусник. Он был огромный, судя по тому, что находился очень далеко, а выглядел, будто бы совсем рядом.
— Это Человечность. Самый лучший корабль наших небес. Я оттуда. Иногда даже с Любви мы перебегаем на Человечность. Потому что часто совершается боль, когда ты на корабле Любви. Хоть Любовь и считается самым великим кораблём.
— Кто ты? — Дима неожиданно оживился и внимательно всмотрелся в сидевшее рядом существо.
— Меня зовут Себялюбие. Мы все — досы, мы живём на кораблях чувств. Но у каждого доса есть свой хозяин из вашего мира. Это может быть животное, может быть человек. И, как только один дос находит себе хозяина, в этот же миг рождается новый дос с этим же именем.
— То есть, там сейчас есть ещё одно Себялюбие?
— О, да и не одно, наверняка! Думаешь, так мало на вашем свете себялюбивых существ?
Дос внезапно загрустил и опустил свой взгляд себе под ноги.
— Чего ты посинел вдруг? Тебе холодно?
Дима почему-то проникся жалостью к бедному досу, свалившемуся с корабля.
— Расскажи мне, как там. Ты же Себялюбие, это вроде как плохое чувство, почему ты оказался на корабле Человечности?
Дос ещё больше посинел, приобретя какой-то черноватый оттенок. Теперь его разные глаза смотрелись каплями пены на чёрном море.
— Дима, мы, досы, очень счастливы на своих кораблях.. Но, будучи привязанным к одному определённому человеку, мы зависимы от него. Когда для хозяина дос — плохое качество, то дос живёт на тёмных кораблях — Одиночества, Злобы и Жестокости. А когда хозяин меняет свой взгляд на жизнь и дос становится хорошим качеством, то мы переселяемся на светлые корабли — Любви, Самопожертвования, Добра и Милосердия. Их очень много, таких кораблей. Но все они устроены так, чтобы любому досу было действительно хорошо на каждом из них. Плохие досы благоденствуют на тёмных кораблях. Становлясь хорошими досами, они переходят на светлые корабли и благоденствуют там. В итоге получается, что досу хорошо везде на своём корабле. Но плохо нам только тогда, когда мы попадаем в ваш мир.
— Как это происходит?
Алые маки покачнулись под небольшим дуновением ветерка. Развивая паруса на ветру, над головой бесшумно проплыл необыкновенной красоты корабль. Вглядевшись, Дима действительно увидел на борту много разных досов. Они все были разного цвета.
— Очень просто. Когда у человека случается слишком большое горе, или слишком большая радость, то доса на корабле посещает невероятно сильное чувство тоски. Которое не пройдёт до тех пор, пока дос не осмелится спрыгнуть на вашу землю, к своему хозяину.
Себялюбие, вероятно, чего-то вспомнив, слегка посветлело.
— Зато мы умеем менять цвет в зависимости от нашего настроения. А настроение наше тоже зависит от хозяина.
— Себялюбие.. Скажи, разве я считаю тебя хорошим качеством?
— Хозяин… Ты всё понял. Но тут совсем легко. Когда она ушла от тебя, только чувство себялюбия заставило тебя не показать ей своей слабости и боли. Тогда ты решил, что чувство себялюбия спасло тебя, хоть и ненадолго. Прости, я честно пытался помочь.
— Значит, ты всё знаешь.. Дос, послушай, но ведь я никогда не считал себя себялюбивым. Я просто знал, что всегда смогу преодолеть все преграды самостоятельно, какими бы они ни были.
— Дима, хозяин мой… Пойми правильно. Разве тебе не льстило чувство того, что ты сможешь всё сам?
Парень задумчиво перевёл взгляд с неба на маки. На мгновение ему показалось, что в каждом цветке он видит чьё-то знакомое лицо.
— Да, ты прав… Думая так, я впустил в себя чувство себялюбия… Мне действительно очень нравилось быть сильным. Выходит, когда она бросила меня, это было достаточно сильным горем, чтобы я лишил тебя счастливой жизни на борту корабля?
— Сильным. Но, знаешь, все люди считают нас, плохих досов, вроде меня, Гордости, Жадности и прочих — очень плохими чувствами. Даже ни на секунду не задумываясь о том, что мы очень сильно любим своих хозяев, и готовы измениться ради каждого человека. Лишь бы человек сам захотел этого. А я вот когда упал с корабля, посадил здесь эти маки, потому что в нашем мире существует легенда, что к досу придёт его хозяин однажды, если дос будет любить маки. Как видишь, легенда сбылась.
Дос стал бледно-голубым и поднял на Диму свой печальный взгляд.
— Разве вы спускаетесь на землю и живете тут в одиночестве? Не встречая своих хозяев?
— Да, это так. Это очень редкий случай, когда досу удаётся познакомиться со своим хозяином. Вероятно, ты тоже очень любил маки. Да и алкоголь тоже. — в голосе Себялюбя прозвучал укор. — разве ты не понимаешь, что трудно любить себя такого, грязного, пьяного и жалкого? Вот и тут я забочусь о тебе, потому и не хочу, чтобы ты когда-нибудь пил.
— Это всё в высшей степени странно… Никогда бы не подумал, что существует такой мир, где все до единого существа стараются заботиться о нас, даже те, которых мы считаем плохие. В сущности, вы не такие уж и плохие парни..
Дима поднял руку и приобнял доса за круглые плечи.
— Пусть ты и Себялюбие, пусть тебя и не любит никто в нашем мире. Но ты славный парень, мне хорошо сейчас с тобой.
Дос вдруг стал переливаться светлыми оттенками различных цветов. Внизу его округлого тела появилось что-то наподобие улыбки.
— Я знал, что ты самый лучший хозяин, Дима.. Но, посмотри, маки увядают.. Тебе скоро придётся вернуться в свой мир. Не забывай же обо всём том, что я тебе рассказал. Про досов, про наш мир…про меня. Я буду снова растить здесь свои маки и ждать тебя здесь. Однажды мы снова встретимся, Дима. И каким досом я стану тогда — это уже только ты сможешь решить. Прощай, Дима. И пусть я Себялюбие, но я бы никогда не был твоим досом, если бы ты не любил меня. Потому что только теперь я перестал чувствовать эту жуткую тоску, которая осталась во мне даже после падения на землю.
— Тсс… — Дима приложил палец к губам. — Мы с тобой хорошо понимаем друг друга всегда и без слов.
Возле зелёных стеблей на белом снеге алели, как кровь, красные лепестки мака.
— Себялюбие, ты жди меня… Я очень рад, что понял, что вы все вовсе не плохие. Плохие вы только в нашем мире, где каждый человек сам придумал то, что есть хорошие и плохие чувства. Спасибо тебе за всё, что рассказал мне. Теперь я смогу идти дальше по жизни. И знать, что есть мир, где есть дос, который ждёт меня.
— Прощай, хозяин.. Я буду ждать тебя. Ты излечил мою тоску, и отныне тебе будет легче перенести потерю своей любимой девушки. Это я тебе обещаю.
Тоненькая веточка-ручка Себялюбия почти незаметно опустилась на плечо Димы. Они оба сначала посмотрели на последний цветок мака, на котором осталось ничтожно мало лепестков, всего три… Теперь торчали на стебельках только коробочки с семенами. Лепестки полностью укрыли снег под цветами, создав ярко-алый ковёр.
Дима поднял взгляд в небо и стал следить за отплывающими кораблями. Облака становились всё светлее и незаметней… Всё тело заполнила какая-то странная нега, и сладкий глубокий сон одолел его.
Дос, как бы ненароком, стряхнул большую слезу со своего огромного глаза. Потом осторожно опустил Диму и хрупкими пальцами закрыл его остановившиеся глаза.
— Правда даже и то, что наш мир так прекрасен, что хозяева даже засыпают у нас с открытыми глазами…
Себялюбие встало и подошло к макам. Оно поймало последний летящий лепесток и трепетно приложило его к своим губам.
А где-то там, в своём человеческом мире, проснулся Дима. Он обнимал рукой перила лестницы, а в другой руке зажимал горлышко бутылки.
С несколько секунд он смотрел на недопитую бутылку. Хмель как рукой сняло. Потом он с силой отшвырнул бутылку прочь от себя. Та со звоном ударилась в стенку подъезда и разбилась вдребезги, разливая ручейком красное вино. Какая-то проходящая мимо бабушка укоризненно и осуждающе покачала головой.
Дима резко встал на ноги и посмотрел в небо. Потом развернулся и уверенно пошёл в свой дом…